Оптимистка (ЛП) - Страница 23

— Что за черт? — кричит Шелли. Она пытается вопить, но у нее плохо выходит, видимо я прервала их посреди довольно насыщенного акробатическими позами процесса.

— Убирайся отсюда, сучка!

Эта сцена, а также красная ленточка. Наконец я все осознаю.

— Дерьмо. Прости подруга. — Быстро закрываю за собой дверь. Мое сердце стучит как сумасшедшее. Сна ни в одном глазу. Иду в ванную комнату и сбрызгиваю лицо водой, пытаясь в это же время взвесить имеющиеся варианты. Стоит ли подождать под дверью или переночевать где-то еще? Направляюсь обратно к комнате Клейтона и тихонько стучусь. Адреналиновая лихорадка спала и теперь мне опять хочется спать. Клейтон открывает дверь уже в пижаме. Бордовой шелковой пижаме.

— Кэтрин, ты что-то забыла?

— Нет. Дружище, сначала скажи, когда это ты стал Хью Хефнером? Это не пижама, а просто фантастика.

Он улыбается и делает реверанс.

— Спасибо.

Показываю пальцем на дверь за моим плечом.

— Гм, Шелли там катается на лошадке, и я только что стала свидетелем этого. Не возражаешь, если я у вас переночую?

Он пошире открывает дверь.

— Конечно нет, Кэтрин. — Он смотрит на мою дверь. — А ты видела красную ленточку на дверной ручке? — Трясу головой и шепчу так, чтобы не разбудить Пита:

— Знаю, знаю. Наверное, я просто слишком устала. Я даже ничего не подумала. Кроме того, мы никогда не обсуждали сигналов, означающих, «попробуй-только-меня-прервать-у-меня-горячий-необузданный-трах»

Клейтон забирается на свою двуспальную кровать и откидывает одеяло.

— Давай, Кэтрин. Мы маленькие, поместимся.

— О нет, Клейтон. Я как-нибудь на полу.

— Не говори ерунды. — Он подмигивает. — Ты, конечно, восхитительна, но абсолютно не мой тип.

Я улыбаюсь и заползаю к нему.

— Спасибо, Клейтон. Ты самый лучший. Спокойной ночи.

Он целует меня в щеку.

— Спокойной ночи, Кэтрин.

Почти всю свою жизнь мне приходилось делить с кем-нибудь постель. До сих пор я этого не осознавала, но, кажется, я соскучилась по этому. Так хорошо.

Четверг, 1 сентября

Кейт

Что можно сказать о кофе? Это совершеннейший из напитков. Он согревает тело и душу. И делает меня безумно счастливой. Даже громоподобный колокольчик не действует мне на нервы сегодня утром. Я решила смириться с ним, потому что поняла, что его нельзя перехитрить или договориться. Но все-таки я попыталась толкнуть дверь потихоньку, просто, чтобы быть точно уверенной. Все такой же чертовски громкий.

Ромеро, как всегда, машет мне приветственно рукой.

— Доброе утро, Кейт, — говорит он, когда я встаю в конец короткой очереди.

Тут из подсобки выходит парень, который работал во вторник. И да, он все так же хорош. Он меня пока не видит, а я смотрю, как он надевает фартук через голову и завязывает его.

Он выглядит старше меня, но, думаю, он студент, если работает здесь. Парень среднего роста, сухопарый и жилистый, но смотрится крепышом c мускулистыми плечами и трицепсами. И определенно за личностью скромняги таится уверенная в себе личность, которую он пытается не выпячивать, но она все равно периодически вылазит наружу. Уверена, что этого даже никто не замечает, потому что он хорошо скрывает ее за своей приятной наружностью. Он не cупер красавчик, но из тех, чья внешность притягивает к себе и вот, ты уже купил билет, сел в автобус и направляешься куда-то, даже не задавая себе вопроса куда именно.

Хорошо хоть, к этому путешествию прилагается впечатляющий вид. Его прическа выглядит так, как будто он только что вылез из кровати, а волосы у него темно-коричневые, почти черные, как и щетина на лице. А его лицо! Боже мой! Детское личико, которому можно списать даже убийство. Оно не невинное, нет, но из тех, кому невозможно сказать «нет». Самое же впечатляющее в нем — глаза. Светло-голубые, даже можно сказать бирюзовые, обрамленные густыми, длинными ресницами, которые делают взгляд таким глубоким, что можно легко раствориться в нем. В общем говоря, он чертовски хорош собой.

Он дружески приветствует Ромеро:

— Доброе утро, Ром, — он поворачивается, чтобы обслужить следующего человека и, о, какая удача, им оказываюсь я.

Перед тем, как взглянуть в эти голубые-голубые глаза, говорю про себя: «Спасибо, Господи. Передо мной исключительный образчик мужского рода. Отличная работа»

Он улыбается уголком губ.

— Ага, перебежчица вернулась. — Вблизи его глаза даже ярче, чем я помню, и в них пляшут чертики. Он мог бы стать моей погибелью. Хорошо, что я просто смотрю.

Я улыбаюсь ему в ответ и ничего не могу с этим поделать.

— Перебежчица?

— Ну да, ты определенно ни отсюда.

Кипятящий в это время в кофеварке молоко Ромеро поднимает на нас взгляд.

— Кейт из Калифорнии.

— Ага, Калифорния, я был прав: ты не местная. — Кофейный бог переводит взгляд с меня на Ромеро и обратно, а потом опять на Ромеро.

— Кейт? Вы обращаетесь друг к другу по имени? Будь другом Ром, представь меня тогда.

Ромеро смеется так, что у него начинают трястись плечи.

— Келлер Бэнкс, это Кейт Седжвик. Кейт Седжвик, это Келлер Бэнкс. — Он смотрит на Келера. — И ей нравится черный кофе.

Келлер улыбается.

— Я помню, Ром. Она — член клуба. — Он протягивает мне руку. — Приятно официально познакомиться с тобой, Кейти.

Я пожимаю ее. Она теплая, c мозолистыми подушечками пальцев. Его ответное пожатие сильное, но в то же время нежное, я бы даже сказала соблазняющее. Мне не хочется отпускать его руку, но я все же делаю это. — Мне тоже приятно, Келлер. И я просто Кейт